Глубокий уровень влияния

М. Бахтин назвал их речевыми жанрами . В качестве таковых функционируют в культуре не только словесные формы общения, но и устойчивые системы жестов, этикет, любые формы знакового поведения. С некоторыми из речевых жанров музыка функционально связана изначально, что определило формирование ряда самостоятельных музыкальных жанров: танцевальных, маршевых, религиозно-ритуальных (месса, хорал) и т. д. Структурное (формообразующее) влияние других - определено их содержательно-функциональным сходством с музыкой (философская беседа-диспут и фуга). Но самый глубокий уровень влияния определяется собственным экспрессивно-интонационным ореолом (жизнерадостным или трагедийным; любовно-приемлющим или отрицающим; торжественно-приподнятым, фамильярно-шутливым, интимно-сокровенным или прозаически-нейтральным) - музыкой речевых жанров.

Нефункциональная музыка нового и новейшего времени связана с речевыми жанрами культуры прежде всего (хотя и не только) именно таким более опосредованным, но и более интимным образом. Здесь ключевым формообразующим началом оказывается не материально-знаковая сторона, а именно субъективное, эмоционально-смысловое содержание речевого жанра, характер отношения человека к миру и другому человеку, органично и, по сути, интонационно! - раскрываемого жестом или словом. А. Белый не случайно подчеркивал жестовую природу стихотворного ритма в этой его теоретической идее отразилось самочувствие современного поэта, осознавшего свое искусство как способ сокровенного самовыражения. Так и в музыке XIX и особенно XX веков все ощутимей экспрессивное жестовое начало: и внешнее, пластическое (отличное от действия, поступка), и стоящее за последним, определяющее его внутреннее (духовное движение - самоутверждение). Становясь событием-доминантой, такой лирический жест-монолог меняет структуру музыкальных сюжетов (сравним в этом плане Одиннадцатую и Двенадцатую симфонии Шостаковича с его же Четырнадцатой и Пятнадцатой).