История музыкального искусства
История музыкального искусства богата опытами, обратными по направлению: искусственным конструированием звуковых форм в отрыве от соответствующего круга значений. Этой второй тенденцией отмечены, например, полифонические эксперименты Нидерландской композиторской школы XV-XVI веков, таковы и многочисленные звукоконструкторские направления XX века. Встречающиеся в литературе оценки этого творческого движения как поискового, по-своему полезного для развития техники музыкального письма, сегодня представляются односторонними. Опыт наиболее радикального крыла современного звукоконструкторского направления, его авангарда обнаруживает свой разрушительный смысл по отношению к музыке как искусству комплексному и далеко не безобидный характер в плане социальном, ибо звукотворческий рационализм отъединяет музыку от общезначимости, от широкого слушателя. Профессиональная элитарность, обыгрывающая мнимую исключительность личности композитора, создающего как бы чистую музыку, музыку для посвященных, а на самом деле отдающего свои силы малорезультативному творчеству со сниженной емкостью содержания и потому неполноценному, распыляет силы искусства, умаляет его социальную значимость. Уместно привести здесь мнения двух крупнейших творцов русской словесности, высказанные еще в конце XIX века и в 20-е годы XX века. Л. Толстой в Дневнике за 1897 год (запись 4 февраля) пишет: Поэты, стихотворцы выламывают себе язык так, чтобы быть в состоянии сказать всякую мысль всевозможными различными словами и чтобы из всяких слов уметь составлять подобие мысли. Такими упражнениями могут заниматься только люди несерьезные. Так оно и есть . С. Есенин в статье Быт и искусство (1921) обращается к имажинистам: Эти строки я посвящаю своим собратьям по тому течению, которое исповедует Величие образа. Собратьям моим кажется, что искусство существует только как искусство. Вне всяких влияний жизни и ее уклада. Собратья мои увлеклись фигуральностью словесной формы, им кажется, что слова и образ - это уже все. Но да простят мне мои собратья, если я им скажу, что такой подход к искусству слишком несерьезный.